Я так тоскую по солнцу,
В душе царит вечная тьма.
И хочется, чтобы маленький лучик
Пронзил всю густоту пустоты.

Вот кофе стоит в сторонке.
Ты помнишь какая кружка?
Одна за другой сигарета
Сгорает в обьятьях твоих.

Клавиатура завалена хламом.
Ты день то сегодняшний помнишь?
Замуровалась в квартире
Словно принцесса из сказки.

Ждешь принца на белом коне?
Не смеши! Все это пустое.
Ты в зеркало посмотри
И вспомни свои очертанья.

Сама себе улыбнись, соберись.
Ты вспомни, что есть еще жизнь
За пределами этой комнаты
И вне социальной сети.

Там море красок и счастья,
Собаки и кошки гуляют.
Побудь хоть день маленькой кошкой
И жизнь сквозь тебя побежит!

это с каждым случится однажды,
через год, два, может век,
постучится к вам в дверь очень важный,
очень нужный, родной человек.

он не спросит кто до был и сколько,
и кем спала, с кем делила кровать.
будет рядом всегда и не только.
будет верить, а главное ждать.

он не спросит про трудный характер,
и менять не посмеет уже,
все в одном: муж, любовник, приятель.
будет кофе варить в неглиже.

он поймет красоту твоих мыслей,
и молчание ласковых глаз.
он в тебе будет видеть весь смысл,
и обнимет сильней в этот раз.

это все так нежданно приходит,
будто в мире включается свет,
человек тебя просто находит,
даже в тридцать с копейками лет.

Сказано было тобою когда-то:
Перестань молчать, обложи-ка всё матом.
Раскройся душой, но при этом
Оставайся в защитном режиме – ужасным поэтом.
Скрывай чувства, создай правило
Игнорировать то, что воспаляться заставило.

Прагматично, без эмоций топорно
Аннигилируй сомненья. Все решения – бесспорны.
Постоянно себе повторяй: «В этом мире
Успей распять на кресте того, чьи объятия шире»

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать,
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам.
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути.
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги.
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь по дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

Я вниз с обрыва улетаю,
Родные лица кажутся чужими.
Я никогда по звездам не гадаю,
Вы навсегда останетесь другими.

Вы не ищите блеска в водопадах,
Они одни, все сами по себе.
Бывает гибнем разом в серых лапах,
Бывает долго молимся судьбе.

Сказать спасибо - невозможно,
Простить? Не сможем никогда.
Нам помнить друг о друге можно
И взгляд увидеть сквозь года.

Уйти, потом вернуться вновь,
Бежать, ошибки исправляя.
Сбивали ноги свои в кровь,
Шанс на победу вновь теряя.

Ты не держал, я не пускала,
Хоть и виню тебя во всем,
Ведь, я надежду не теряла,
Пусть та и проткнута копьем.

Ты просто слишком безразличен,
А сил бороться нет во мне.
Твой образ мне давно привычен,
Не стану больше врать себе.

Присядь со мной подруженька тоска,
Налей в стакан мне горечи до края.
Душе изменой, глотку полоская,
Похоронит любовь могильная доска.

И ни цветов тебе, ни памяти сердечной.
Возьми и вырви радость наших дней.
Ты словно сука, что изводит течкой,
Не пробовавших сока, кобелей.

Ну вот и всё... Вот, вся любовь "до гроба"
Все розовые прозы о любви
И клятвы все твои - сплошная рвота,
И все к тебе, воспетые стихи,
Золой взметнутся из раскрытых окон.

Пока, пока... В прощание махну
Последними, бредовыми стихами.
Всю память о тебе к гробу прибью
Гнилыми, заржавевшими мечтами

Бросивший однажды – будет брошен.
Пусть не сразу, пусть гораздо позже.
Но поступок будет возвращен.
Не простивший будет не прощен.
Обманувший будет сам обманут,
Никуда деяния не канут.
Бумерангом будущее бьет – все твое тебе же отдает.

Сосновый клен
Тапко-кеды
Жирное мороженое
Я устала от пассива, перехожу в актив

Любовная скотина

писарь

Ночью луна глубокая.
Книги, прочитаны давно.
Ветреная, одинокая
Пью холодное вино.
Дерзость, ведущая в комнату,
Кем-то забыты ключи.
Он отдает тебя холоду,
Молча. Кричи - не кричи.
Помощи ждать уже незачем.
Незачем в окна смотреть.
Он за тобой придет вечером.
Страшнее, чем умереть.
Боль не найдет места времени,
Бесконечностью грубой губя.
Обряды какого-то племени.
Я больше не вижу тебя

Странное чувство однако. Все вроде хорошо, но где-то в глубине души есть что-то, что гнетет меня. Я чувствую, что оно там есть, но не могу зацепить эту дрянь, дабы вытащить её из меня. Забавно даже, будто я не знаю себя...

Во имя Бога, которого нет, убейте меня кто-нибудь… Опять это ужасное состояние. Будь проклята эта дурацкая «охота», или как там её люди называют!? Бррр… А ты чего распетушился, пенек?! Не для тебя, мать твою, ягодка росла, кустарник хренов!
Н-да… Во время течки Анархия вела себя довольно агрессивно и кидалась чуть ли не на каждого встречного жеребца. И кобылам была не прочь трепки задать. Люди и вовсе подходить к ней боялись.
Мысленно ругаясь на всех проползающих мимо жеребцов, кобыла топталась в стойле, желая как можно скорее выбраться в леваду и покоцать кого-нибудь. Да так, чтобы земля тряслась, и каждый слышал, что кому-то очень больно…
Аня даже не цапнула конюха, который так нагло ввалился к ней в денник, настолько она хотела на свободу, подальше от гугукающих на ухо жеребцов и смертной тоски четырех стен. Она, еще ни о чем не подозревая, мирно шагала за конюхом, то и дело фыркая на все, что двигалось. Стоило ей завидеть пустую леваду, как она обогнала конюха и уже сама тащила его к загону.
- Да не спеши ты так! Успеем, не боись… – воскликнул конюх, одернув Ведьму. Она даже немного офигела от таких заявлений. Да ты в своем уме, наивная человекообразная обезьяна!? Ну, тебе что, впадлу начать шагать хоть чуточку быстрее? Ух, дать бы тебе по шарам, чтобы глаза из орбит повылетали… Да, боюсь, передумаешь и оттащишь назад в конюшню, хмырь несчастный…
Вот, наконец-то перед Анархией распахнулись ворота, и лошадь уж было хотела рвануть вперед, так сказать, к приключениям, но человек не спешил отстегивать чембур. Кобыла отвела уши назад и нахмурилась. Что ты, дурень, задумал?
Конюх усмехнулся и начал идти вдоль стенки, потянув за собой кобылу. Считая, что мужик походит пару минут с кобылой подмышкой, успокоится и отпустит подобру-поздорову, Анька даже уже не сопротивлялась и шла следом, опустив шею.
Хм… Не нравится это мне… Ух, не нравится… Такое ощущение, будто… Кобылица резко остановилась, встав как вкопанная. Ах ты дрянь! Нет-нет-нет, я на это не подписывалась! Хрен вам! Дудки! Да чтоб я добровольно под какого-нибудь хмыря встала? Дырку вам от бублика, а не жеребенка! Анархия зафыркала, дернув на себя чембур. Конюх устоял на ногах и даже не выпустил из рук веревки.
- Да что с тобой?! – возмутился конюх, одернув чембур – Первый раз что ли? Не бойся, все пройдет быстро и безболезненно, даже не почувствуешь!
Ну я тогда тебе сейчас покажу, что такое «безболезненно», умник! Лошадь встала на дыбы, желая проломить человеку его хрупкую головушку. Но он то и дело уворачивался. Это еще сильнее злило Аню. Казалось, сейчас её глаза загорятся кровавым пламенем и она разрушит тут все к чертовой матери. От такого накала страстей феромоны распространялись с невероятной скоростью…